Галина Зражаева (Галочкина) Артековка лагеря №3 («Морской») 1971‑1951 гг. Поль Робсон в Артеке Я жила в Корсакове, училась в пятом классе, была председателем совета дружины пионерской организации школы №3. Помню - идёт урок английского языка, я отвечаю, и тут к нам в класс заходит директор школы с радостной вестью - за активность и отличную учёбу меня наградили путёвкой в «Артек». Окрылённая, я бежала домой и всё думала, как же мне сказать о такой награде родителям. Жили мы по тем временам довольно скромно, и я понимала, что не так-то просто найти средства, чтобы мне ехать на другой конец света, в далекий Крым. Но родные на предложение откликнулись с воодушевлением, к тому же нам помогли всем миром, в том числе и руководство района. Вскоре мы в пионерский лагерь моей мечты - сначала пароходом до Владивостока, а потом почти две недели ехали поездом через всю страну. В «Артеке» сразу заметили мой неугомонный характер и задатки лидера и избрали председателем совета дружины. А когда стало известно, что «Артек» посетит любимец всего Советского Союза американец Поль Робсон, и решался вопрос, кто наденет почетному гостю пионерский галстук, а потом приколет на лацкан пиджака артековский значок, все единодушно проголосовали за «сахалиночку», то есть за меня – одну из самых маленьких в лагере. К предстоящей встрече мы готовились основательно. Целыми днями на многочисленных площадках шли репетиции. Нас облачили в специальную парадную форму. Меня то и дело инструктировали по поводу вручения артековской символики. Повязать пионерский галстук мне не представлялось делом особо сложным. Загвоздка, как я подозревала, будет со значком. Его сначала надо было отлепить от защитной основы. А потом (о, ужас!) продырявить ткань на пиджаке и затем уже пригвоздить его на веки вечные. Этого момента я боялась больше всего. Поль Робсон такой большой, настоящий темнокожий гигант. Я против него – малышка. И когда прикалывала значок, у меня дрожали руки (напряжение хорошо видно на снимке, где я вручаю легендарному гостю артековский символ). Ну а галстук, как я и предполагала, завязала на мощной шее Поля Робсона без особых проблем. В благодарность он своим знаменитым басом сказал на русском языке целый набор слов – «спасибо», «Москва», «привет», «Артек» – и поцеловал меня в щеку. Когда нас фотографировали, Поль Робсон усадил меня рядом с собой (на фото я слева от него). В руках он постоянно держал барсетку. Открыв ее, показывал нам снимки жены Эсланды – красивой белой женщины, детей и двух внуков – Давида и Сузи. У сына жена тоже белая. Когда Полю Робсону надо было петь, а переводчик в это время отсутствовал, он доверил свою барсетку мне. Я восприняла это как знак особого доверия. Поднявшись на сцену, Робсон спел несколько песен. Он обладал мягким глубоким басом красивого тембра широкого диапазона, и услышать этот единственный и неповторимый голос уже было чудом. Да еще звучал он на фоне моря, под плеск волн. Пел Поль Робсон для нас более трех часов (он исполнял песни на двадцати языках!) и повторял на бис любимую нами – «Sleep my baby». А потом у подножия Медведь-горы разнеслись слова одной из его самых любимых песен: «Широка страна моя родная», которую он пел на русском языке. Ее подхватили все 1400 детей, заполнивших трибуны. Затем гость спел одну за другой песни, звучавшие на разных широтах земного шара, – негритянские песенки о Джоне, русские – «Ноченьку», «Эй, ухнем», «Колыбельную». Мы слушали их как завороженные – такая мощь в голосе! В честь гостя артековцы дали большой концерт, и Поль Робсон был несказанно удивлен юными талантами. Нет таких слов, чтобы передать атмосферу этой встречи, дружбы, красоты, восторга, счастья и наслаждения. • НАВЕРХ